Однозадачность

Я мужчина, и за один раз обычно могу думать об одной вещи, а если сильно сконцентрируюсь на чём-то, тогда точно смогу сделать эту вещь хорошо. Если же я пытаюсь сделать несколько вещей одновременно, то либо качество проделанной работы страдает, либо что-то важное просто вылетает из головы и забывается.

В Санкт-Петербурге солнечные дни редкость, поэтому, когда выдаётся солнечный денёк, я пытаюсь оставить все дела и «ловить» солнце, однако не всегда дела можно отложить в сторону. В этот раз я решил отойти от своего правила, делать по одному делу за раз и сразу совместить несколько дел. Так как был солнечный день, то было естественно «ловить» солнце, взять на прогулку сына, ну а чтобы ещё двигались дела по работе, я захватил с собой пачку накопившихся исповедей, чтобы сжечь их с молитвенным отношением и сделать, таким образом, приношение Богу, а до кучи наметил на прогулку парочку деловых разговоров. Моему сыну было совершенно не интересно «ловить» солнце, ему хотелось играть обязательно в теньке, ну а я, конечно, тащил его на солнце, так как вышел «ловить» солнце. Ему это не нравилось, но я настаивал на своём, уговаривая и подталкивая его. Не стоит и говорить, что ему прогулка не понравилась с самого начала.

Для того, чтобы сжечь исповеди, нужно было найти какое-то спокойное место, но так как я был с сыном, то не мог уйти подальше в лес, а пошёл в ближайший парк. Так как я боялся, что солнце скроется, а в Питере, такое частенько бывает, то поторопившись, я не взял с собой не старой кастрюли, ни мангала, и конечно не подумал, о том, что в Питере всегда сильный ветер и горящая бумага, может легко разлетаться в разные стороны. Чтобы хоть как-то прикрыть «церемонию сожжения» от посторонних глаз, я решил спуститься к реке, в довольно заросшее и дикое место. Спуск был крутым и спускаясь я не удержался на ногах и проехал часть склона на спине. Склон оказался на удивление грязным, вымазав джинсы, куртку, перчатки и рюкзак в грязи, я почувствовал, как моё молитвенное отношение куда-то улетучивается.

И всё же я приступил к церемонии. Под сильным ветром, исповеди не хотели загораться, а когда всё-таки загорелись, то почему-то не сгорали сразу, а тлели и сильно дымили. В голову сразу наравне с молитвой об отпущении грехов, стали проникать посторонние мысли о том, что такой сильный дым виден издалека и наверняка какие-нибудь сотрудники заинтересуются, что это горит в парке посреди дня.

Погружённый в молитву и мысли о возможных последствиях моей церемонии, я совершенно забыл о сыне. Пока я сжигал исповеди, он лазил по берегу реки и на совершенно сухом берегу, нашёл где-то грязь, в которой благополучно и увяз по щиколотку. В этот момент начали поступать мои деловые звонки. Глядя на него, на себя, на дым, поднимающийся от исповедей, с телефоном у уха, пытаясь понять, что там мне говорят, я отчётливо понял, что либо гулять, либо «ловить» солнце, либо работать, либо проводить различные церемонии.   

Залив пепелище водой, отменив все деловые разговоры, все в грязи и в свете заходящего солнца мы поднялись наверх к людям и решили, просто погулять, не на что не отвлекаясь!